Литературный фонд журнала "Фома"

А.Митрофанова. Радость моя.

1-е мая. Проход через КПП. Уныло, пограничники в защитной форме, очередь, ветер и пять тридцать утра. Это первое впечатление рассеялось быстро: в городе нас ждали. Маршрутка, гостиница, завтрак... И что сразу потрясло: “Воду можете пить прямо из-под крана. Она у нас вся из источников”, - объяснила Елена Адольфовна, сотрудник РФЯЦ, саровский организатор нашей поездки. “А что, их тут несколько, источников?” - “Они повсюду!”

Буквальное значение этих слов мы поняли, когда пришли к родникам на берег Сатиса. Деревянные ступени, помост. По желобам, двумя щедрыми струями к людям стекают родники. Невысокие бетонные колодцы - для тех, кто хочет зачерпнуть и облиться. Говорят, желающих много не только летом.

Дно колодцев, под стать желтоводному Сатису, устлано мелким, мягким и “кипучим” песком. Такое вот природное чудо: на участке дна размером с ладонь бьет дюжина маленьких ключей. Бурлящими фонтанчиками усеяно и речное дно (это видно по узкой береговой полоске): неусыпными песочными часами отмеряет Сатис свои века.

...Территория за колючей проволокой составляет 232 квадратных километра. Чуть меньше дважды окольцованной Москвы. Это не только Саров. Это еще и мордовский заповедный парк, муромские леса, и искусственные, вырытые когда-то саровскими монахами озера, и полигоны Института ядерной физики, и огороды. Кто бы мог подумать, что по весне сотрудники ВНИИЭФ РФЯЦ тоже вспалывают грядки! “Мы еще и за грибами ездим, и в байдарочные походы ходим, так что все у нас как у людей, - смеется Елена Адольфовна. - Еще у нас бизнесом люди занимаются, и репетиторством... А вообще, лучше всех в городе живут ведущие ученые и таксисты: первые делают историю, а вторые их катают!”

В городе пять КПП - во все стороны света, плюс один на аэродроме. Закрытыми от мира саровчане себя не считают. Считают защищенными. В этом, не сговариваясь, признавались все наши новые знакомые. Удивительные они все-таки люди...

Сложно представить, что многие ради Сарова оставили Москву. Потому, может быть, и не назовешь Саров провинциальным городом. Скорее - филиалом столичного исторического центра. В старой его части, где стояла наша гостиница, улицы дышат тополиной смолой и покоем. Здесь больше деревянных домов - невысоких, не по-русски опрятных. Бродишь ночью: кроме тебя - только таксисты и фонари. И стражники-тополя. Интересно, а милиция в городе вообще есть?.. “Конечно, есть, и частенько бывает нужна. У нас же все как у людей”, - объясняет Елена Адольфовна.

“Просто бродить” по улицам расписанное по минутам время нам не позволяло. Не осталось его и на прославившиеся у горожан саровские бани, и на Ледовый дворец. Неэкскурсионное общение с Саровом свелось к редким паузам между встречами и поездками. С загородом повезло чуть больше.

Здешний лес - Муромский заповедник. На подъезде к Сарову, около пяти утра, мимо окон проплывали густо укрытые лишайниками ели. Говорят, лишайники - индикаторы чистоты воздуха. Еще здесь живности полно: “Медведей, например, в малинниках часто видят, а рысь, лоси - те даже в город выходят”, - рассказывает Марина Евгеньевна, наш бессменный гид. От нее многое нам предстоит узнать - было бы время...

Но времени не хватало. Особенно чтобы осознавать происходящее. К вечеру первого дня ощущение было такое, что приехали мы дней шесть как.

В Музее ядерного оружия нас ждала эксклюзивная утренняя экскурсия: первого мая в Сарове все-таки отдыхают. Только экскурсоводы всегда на посту. Встретили нас гостеприимно, но строго, и предупредили: “Вопросы - потом”.

Наша экскурсовод будто вела разговор о своих детях: о том, как наотрез не ели кашу, в каких рубашках пошли в первый класс, что пишут ей теперь о заслугах перед Родиной. На самом-то деле экспонаты в музее - конечно, бомбы. И рассказывали нам именно о них. Но “экспонатами” после такого жизнеописания эти изделия не назовешь: слишком действующие они лица в истории.

У первой советской атомной бомбы огромные, как у мухи, круглые глаза. Именно это большеголовое изделие “РДС-4” (реактивный двигатель специальный, или “Россия делает сама”) - уравновесило чаши весов биполярного мира. За ним - длинные списки имен - Героев, дважды Героев. От разведчиков, благодаря которым советские ученые на полтора года раньше обеспечили миру ядерный щит, до Курчатова и Харитона, трижды Героя Труда - руководителя и главного конструктора первого Ядерного Центра соответственно.

Про “Ю.Б.” нам не было известно ничего. “Ю.Б.” - так Юлия Борисовича Харитона, создателя - вместе с Курчатовым - первой советской атомной бомбы, называли соратники и друзья, те современники ученого, от которых его имя не было засекречено. Сегодня гриф государственной тайны с биографии патриарха атомных дел снят. Как и со многих других имен и документов, имевших отношение к “РДС”. Теперь они представлены в Музее. Но имя Харитона, автора основополагающих работ по теории горения и взрыва, известнее миру до сих пор не стало. Может, потому наша экскурсовод с немалой долей ревности рассказывала об ученом.

Первая в мире водородная бомба имеет вид неуклюжей ракеты. Ее не собирались запускать - изготовили для демонстрационных испытаний. Чтобы Хрущеву было что показать мировой общественности. У бомбы маленькая дверца в металлическом боку. Теперь за нею пустота: в Музее представлены только корпуса, а смертоносное содержимое почило в недрах захоронений или научных лабораторий. Наш обывательский стереотип о водородной бомбе (как и об атомных ее предшественницах) диктует зачастую однозначную оценку: всеразрушающее зло. В Сарове на это иная точка зрения: ученые создавали не пулю, без промаха бьющую по миру, но именно - ядерный щит, средство усмирить агрессивность США. Не было бы “РДС-4” - кто знает, были бы сейчас мы...

© Алла Митрофанова
© Ростислав Вылегжанин, Ольга Волкова, Сергей Коняшин, фото
© Фома-центр, 2003

Все материалы, размещенные на данном сайте, защищены законом РФ об авторском праве. Использование фотографий, рисунков, текстов или их фрагментов без письменного согласия администраторов и авторов запрещено.