© М.Яковлев. Время дороги

Так незаметно прошли эти несколько часов до Курска. Курск - город бугристый, крутой, увалистый. И красивый. Горки его в шапках садов и кущ сверкают маковками церквей, много старых добротных домов и мощёных улочек. Но кроме всего, есть в нём храм, стоящий у самого тротуара: с его колокольни однажды сорвался подросток одиннадцати лет. Когда несчастная мать подбежала к нему, то застала его абсолютно невредимым. Звали мальчика Прохор, а впоследствии стали величать, да и поныне величают так - батюшка Серафим, преподобный отец наш Серафим Саровский. В Курске он родился, здесь прошло его детство, за одно это следовало бы поклониться Курску и его земле - это его первейшая честь и первейшая слава.

Мы объезжаем храмы, предлагаем книги, иконки, ладан. Здесь, в общем, та же картина, что и в Орле, правда, многие храмы в "лесах", да и книги, по крайней мере самые необходимые, везде есть. В Курске навещаем мы, конечно, знакомую книжную лавку и в первую очередь её тревожную хозяйку, хлопотливую, срывающуюся на множество разных вопросов и дел. Здесь мы "свои". Оставляем тут большую партию литературы, пьём чай и обмениваемся новостями, а ближе к вечеру отбываем "по холодку" в знаменитую Коренную пустынь - мужской монастырь, находящийся в получасе езды от Курска.

Дорога, по которой мы едем в обитель, и есть та самая дорога знаменитых "крестных ходов в Курской губернии", только без той репинской голой степи: всё теперь застроено дачами и посёлками...

Где-то на середине пути, увидели мы слева церковку, и тут уж, не знаю почему, я попросил своего напарника повернуть к ней; он, не говоря ни слова, пересёк шоссе и, сделав небольшой крюк, поставил машину у приоткрытых ворот, ведущих во двор храма к невысокой паперти с отворённой окованной дверью, за которой во тьме теплели малиновые огоньки свечей. Я подошёл к небольшой пристройке, которая, судя по всему, находилась ещё в процессе строительства. Из проёма, в брезентовом фартуке, вышла к гостям озабоченная чем-то матушка, а вскоре выглянул и сам батюшка, которого я принял сначала за простого рабочего - такой уж у него был вид. Денег на книги у них не было; единственное, что они позволили себе, посовещавшись, так это купить у нас девять коробочек ладана. Батюшка невзначай упомянул о том, что в храме находится благоухающая икона Знамения Пресвятой Богородицы; переглянувшись, мы тотчас зашли в храм и подошли к аналою, стоящему против царских врат.

- Сейчас, правда, не так обильно, как раньше, - предупредил, словно оправдываясь, батюшка.

Никогда ещё не доводилось встречаться с подобным чудом - радость и недоверие боролись во мне... Я приложился к иконе и ничего такого не ощутил, но, когда уже отнимал лицо от потемневшей краски, вдруг уловил очень слабый, не сравнимый ни с чем аромат!.. Эта благоухающая икона оказалась точным списком с той, подлинной "Коренной", находящейся сейчас в Америке у предстоятеля Зарубежной церкви. Монахи, во время закрытия монастыря, в числе других икон передали и этот список в руки местных крестьян, которые и сберегли его, и принесли уже в наше время сюда. Получилось, что вот таким чудесным образом предупредила Владычица наш приезд в cвою святую обитель.

В монастырь мы въехали, когда разливалось ещё повсюду вечернее солнце. За монастырской оградой слонялась заезжая публика, отделяя себя рассеянным любопытством, от сновавших вверх и вниз по огромной лестнице деловитых монахов, от внимательных и тихих паломников, а заодно и от всего настроя собранной и размеренной жизни.

Благословенная красота Коренной пустыни открывается постепенно: по мере неспешного спуска к речке, ещё невидимой с высоты, по каменным ступеням крутой горы, прерываемым широкими уступами площадок. Справа, на возвышении, останется братский корпус, от него потянутся вниз домики с отдельными кельями и балкончиками, а слева - "коленцами" монастырская стена. Пройдя через внутренние ворота, попадаешь на центральную площадку. Отсюда, по левой стороне, после трапезной пойдёт всё ниже и ниже по уступам череда остроглавых храмов, а правая сторона заканчивается на этом уровне белокаменным зданием гостиницы. Здесь же, на площадке, большой квадратный цветник, в центре которого, в бронзе, с воздетыми руками, предстоит на камне батюшка Серафим. Он стоит, обратившись к востоку, перед ним раскинулась до горизонта лесная даль, тонущая в небесной дымке, а внизу уже хорошо видна отсюда тенистая речка с заросшим берегом, тропинка и монастырская купальня...

Теперь можно спускаться только по узкой железной лестнице, что ведёт к самому нижнему храму, поставленному как раз на месте той сосны, у которой и была обретена чудотворная икона Знамения Богородицы, именуемая "Коренная". Нашел её местный охотник, бродивший здесь в поисках зверя, подальше от разорённого татарами Курска. Икона лежала ликом к земле, а когда была поднята, то тут же забил живоносный источник, бьющий и до сих пор из-под алтаря; к нему день за днём идут и идут люди со всевозможными бидончиками и флягами, омываются и берут воду с собой, и уезжают - и выходит, что растекается этот источник по самым отдалённым городам и весям... В пяти шагах от источника, на берегу реки, торчит ещё огромный пень - остатки другой сосны, безмолвной свидетельницы того знаменитого чуда. Но это лишь половина всей красоты, а вот когда обернёшься и станешь подниматься наверх, тогда-то и начнут вырастать из-под земли храм за храмом - один краше другого, тогда-то и увидишь в небе преподобного Серафима, тогда и откроется пред тобой целиком вся громада горы, весь её ступенчатый вытесанный каскад, восходящий неудержимо к верхним вратам обители...

Покончив с делами и поужинав в трапезной, мы поднялись в гостиницу, где отвели нам светлую скромную комнатку с двумя застеленными кроватями. Я лежал, стараясь заснуть, но у меня ничего не получалось. Проходили часы, а я всё ещё о чем-то думал, вспоминал, глядел в потолок, ворочался... За окнами стояла ночь, приятель мой спал, я накинул рубашку и вышел на воздух.

Я поднял глаза: небо глянуло бездной. Боже, сколько там звёзд! Стою и смотрю на всё это... молится как-то сладко-тревожно, почти без слов, чувствую, как оно наполняет меня покоем... Вернувшись, я лёг на постель и заснул как убитый.

В полдень следующего дня мы были уже в пути, в полях под Курском... Пыльное небо, копны сена выстроились по полю неровными рядами, выдвинулись по всему фронту до самого горизонта, словно танковая атака. Поля под Курском...

Никуда не деться, все еще слишком живо.