© М.Яковлев. Время дороги

При выезде на трассе тесновато, навстречу бок о бок друг с другом прут автобусы, фуры, рефрижераторы... Но по мере удаления от городских окраин плотность разряжается, тяжёлые машины встречаются всё реже и реже, и скоро мы уже несёмся со своей привычной скоростью, успевая посматривать по сторонам и обсуждать между собой вопрос о том, стоит ли нам заезжать в Сафоново или уж давить до Москвы без всяких там остановок? Мысли всё чаще перебегают туда - к своему дому, к родным... Последние километры преодолеваются как бы по необходимости, как некоторое досадное препятствие между тобой и домашним порогом.

Между тем жара в разгаре, мы летим по выбеленной солнцем смоленской дороге. Перед нами все та же прекрасно-зелёная равнина, все та же раздольная колыбельная наша земля, всё то же небо, берёзки, поля... Такое всё русское, что убегаешь глазами в рощицу, врываешься в её прохладный шелест, в солнечные вспышки, скатываешься по косогору, не чуя ног, и падаешь в травы, лежишь в них раскинутый и смотришь в небо, смотришь, как текут в синеве протяжные облака, как они изменяются неуловимо и растворяются в бездонности, без следа...

На всём полуденный покой. Видим издали велосипед на краю дороги, то ли брошенный, то ли... Подъезжаем ближе - два трупа. Притормаживаем, смотрим - спят! Лежат вповалку. Ехали себе мужички да, видно, сморило их, вот и кинулись на травку. Поле-то рядом, а за полем лес голубеет, тени ходят облаков, земля тёплая, отчего б и не поспать? Оно даже в самый раз. Ладно, спите. Опять набираем скорость, только разогнались - сигналят нам. Встречные машины мигают фарами - предупреждают. Начинается народная автомобильная игра "Проскочи гаишника". Сбрасываем скорость, высматриваем: где прячутся? Ага, вон они, в кюветах, ну-ну. Ловите. Проезжаем - смирно, как положено, мимо унылых молодцов с коварной "пушкой", а отъехав подальше, снова прибавляем скорость и в свою очередь тоже даём сигнал, предупреждая встречных водил - такие правила. Смешное чувство ребячьей солидарности и автомобильного братства.

Берём попутчиков до Ярцева: мать с дочкой. У матери усталое лицо, тревожная, вся в дочке. Мамашу посадили в кабину, а я с дочкой в кузове, среди коробок. Дочке лет пятнадцать, курносая, Настей зовут.

- Это всё для церкви? - спрашивает.

- В общем, да.

- У нас дома тоже иконы.

- Зачем?

Такого она не ждала.

- Как? Бабушка молится... и мама.

- А ты?

- Я не умею, - смеется.

Не знаю, что на это сказать, молчу. Мать всё оборачивается, посматривает на нас. Когда они выходят, дарю дочке маленький молитвослов.

- Спасибо, - говорит, из вежливости.

Стоило ли дарить, думаю, пересаживаясь в кабину на своё привычное место.