-21-

XIV

Барсик лежал на подоконнике. Он дергал ушами в сторону непонятных шорохов с улицы, и давно уже понуждал себя встать и разобраться с этим вопросом, но не мог перебороть в себе послеобеденной лени, наконец, он поднялся, подкрался к краю и мягко спрыгнул в палисадник.

 - И еще по одной, а? Не откажите, - обратился к благочинному отец Афанасий.

Он подлил в его чашку вишневого цвета заварки, поднес ее к самовару, открыл крантик, заполнил ее кипящей струйкой до золотистого ободочка, и снова поставил перед ним на блюдечко, придвинувши к нему заодно и вазочку с пышным домашним печеньем... Было душно, как бывает перед грозою, в открытые окна медленно заплывал тополиный пух.

- Видите ли Вы этого человека, - показал на кого-то, стоящего среди богомольцев, отец Афанасий. - Это наш Левушка, удивительный нищий! Психически не здоров - дурачок, но все любят его. Благостная душа! С ним у меня связано одно драгоценное воспоминание. Необыкновенное, скажу я вам. Каких-нибудь полминуты всего, но каких!

Четыре года назад довелось мне быть в доме своего прихожанина. Позвонил, а ко мне, помню, как раз вот Танюшка с внучатами приехали, ну делать нечего, беру Святые Дары... Заболел, знаете ли, вдруг (благочестивый человек был, из "новых"), с утра еще здоров был, и вот, все в один день, упокой его душу, Господи. Причастил, конечно, спускаюсь вниз (там у них гостиная была) и застываю, знаете, прямо перед Евангельской картиной, помните от Луки: "Пойди скорее по улицам и переулкам города и приведи сюда нищих, увечных, хромых и слепых..." - вот все точно так.

Стою я и вижу прекрасно убранную комнату, ковры, горящие свечи, блеск стола и страшных, ужасных каких-то нищих, сидящих за ним, - поразительное зрелище! И все они, как в той самой притче, собраны по воле хозяина дома, которого я только что исповедовал, дело, согласитесь, исключительное в наши дни, не так это просто, если подумать. И вот стою пораженный, а ближе всех ко мне, как раз-то и оказался Левушка наш (вот это и было мое первое знакомство с ним, и надо сказать уже тогда его болезнь довольно-таки заметна была), повернулся ко мне своей чудной улыбкой и смеется, смеется так озорно, и еще какие-то двое с ним, потом говорит: "Благослови отче!" и тут все, как один, за ним: "Благословите! Благословите!" - кричат, повскакивали с мест, а Левушка, тот - бух на коленки и в ноги, да-а...

Никогда не забуду. Всем, знаете ли, рассказываю, сподобился, можно сказать, видеть воплощенное Евангелие. Истинно!

- Да, интересный человек, даже как будто знакомый на лицо, - сказал отец Иоанн, глядя в окно. - Видно, не без таланта был когда-то.

- А ведь Вы угадали, знаете ли, был, говорят, он артистом каким-то, на радио что ли, или на телевиденьи, точно не могу сказать, не знаю, но что-то такое... Да видно на этой почве и стронулся, ведь там нечестивое творят всякое, вот и плоды... в общем, обычный финал в наше время, - вздохнул отец Афанасий, - сам-то он ничего не рассказывает.

Поговаривают, что его отстранили от эфира за то, что смеяться стал: как закатится, говорят, слова сказать не может, - хохочет, свихнулся в общем, жена ушла... Потом, говорят, с каким-то монахом ходил, даже на Кавказе был, в горах, что ли, жил. Не знаю уж... Потом побирался где-то на автозаправках, обижали его... ну и вот к нам прибился, с полгода как. Да он тихий. Больше всего петь любит, голос-то у него - ах какой голос! Бог даст, услышите. Вот только батюшки, знаю, жалуются, что он в церкви воспоет, не с хором, конечно. Не желаете его послушать поближе, мы заодно и угостили б его, с праздничком?

- Не знаю, удобно ли.

- Лева! Левушка-а! - крикнул отец Афанасий.

Левушка, услыхав, что его зовут, тотчас обернулся и, широко улыбаясь, поспешил к окну.

- Только Бога ради, не выпытывайте у него про тот пир, что я Вам рассказывал, все равно ничего не добьетесь, начнет плакать и больше ничего.

- Да я, собственно, и не собирался этого делать, - сказал благочинный, пожимая плечами.

Скоро показалось в окне загорелое, не без какой то особой приятности, лицо Левушки, сквозь спутанные с проседью волосы, блестели черные, необычайно удивленные его глаза.

Батюшка набрал со стола пряников, конфет с печеньем, и стал накладывать ему в скрещенные руки.

- Возьми-ка, дорогой, с праздничком. Покушай...

- Спа-си Го-осподи лю-у-ди-и Твоя-а.., - затянул Левушка неожиданно красивым и густым баритоном.

Получивши благословение, он ответил им низким поклоном, да так и пошел восвояси, распевая и кланяясь на ходу всем встречным.

- Да, голос хорош, в самом деле, - признал отец Иоанн, провожая Левушкину спину, пропадающую в акациях, уже едва различимую в их сиренево-дымной тени.

А отец Афанасий стоял, поглядывая на своего гостя и улыбаясь с чрезвычайно довольным видом.

Еще слышалось, еще долетало до слуха пение, уходящее одноэтажными улочками пригородного квартала, куда-то вниз, к дороге между холмами, по которой выходит неторопливо через городские ворота и поднимается по каменистой, выбеленной солнцем земле небольшая толпа, мелькая пестротою одежд и оживленно жестикулируя - следом за Ним, за все еще видимым впереди Человеком...

 Малаховка,  Декабрь 2000.

 

The previous page   To the titel