-16-

XI

Любаня, встретив машины с Левой и его "бомжами", ничего кроме лишней тяжести на душе не почувствовала, войдя, она кивнула Алисе и та, ни слова не говоря, пошла на кухню.

- Все спокойно?- осведомился Лева.

- Пусть все будет, как будет, - cказала она. - Только бы все это кончилось. Поскорее!

- Что за настроения? А?- сказал он нервно. - Или что-то случилось?

- Ничего не случилось, голова какая-то... давление, наверно.

Григоричу с рынком не повезло, никого он там не сыскал, наткнулся разве на пьяного в грязи мужика и бродячих собак. Но на станции, под навесом в конце платформы, обнаружил неожиданно целую группу бродяжек, - человек десять с женщинами и детьми...

Отец Афанасий ушел. А Олег Васильевич все так и лежал после причастия. Что-то творилось с ним... Самое удивительное было то, что он совершенно не чувствовал себя больным. Легкость пуха во всем теле и никаких ощущений и боли!

Он резко поднялся, вскочил на ноги и засмеялся. Расставил стулья и отжался меж ними, снова чувствуя силу, и не выдержав, затряс кулаком, как счастливец, забивший победный гол... "Ну ты, как пацан какой, Олег Васильич, несолидно", -пытался он отдышаться... посмотрел на часы:

- Пора. Уже собрались, поди.

Олег Васильевич вышел из комнаты, вполне владея собой (но сердце прыгало!), стал спускаться по лестнице и тут же едва не расшибся - погасло внезапно... он пошатнулся и схватился за перила руками. "Ну вот, и свет вырубили, - догадался он. - И, как всегда, в неподходящий момент".

Любаня со свечкой молча подала ему руку, и он сошел со ступенек, сжимая ее холодные пальцы. "Пустяки. Теперь все - пустяки!" - с таким настроением вошел он в гостиную и увидел, наконец, стол и сидящих за ним людей.

Горели свечи, прерывисто, зыбко. Свет плясал по столу, по темным фигурам... Все начали привставать, двигать стульями, он останавливал их, просил садиться, здоровался, желал "приятного аппетита" и "не стесняться". Дошел до своего места и сел, и ощутил со спины блаженное тепло камина... Все было так, как он и представлял себе: гости понемногу осваивались, прилежно отхлебывали и чавкали, дымились щи и пельмени, и руки уже шарили по тарелкам, и сходу припрятывались куски... "Как хорошо, что погас свет, - подумал он, - так даже лучше". И совсем не чувствуется запаха, это от Любиных палочек наверное, ну и отлично... Какие у них ужасные лица... Ай да Григорич, и где это ты понабрал их?"

  

The previous page   The next page