-8-
Даша с нетерпением ждала папу. Только он мог разрешить ей выйти на палубу. Так сказала мама.
Когда папа поел и отвалился благодушный на спинку стула, Даша немедленно угнездилась у него на коленях и стала подлизываться.
- Сегодня там много разных работ, - отдувался папа. - Ты будешь всем мешать, и в конце концов тебя выбросят за борт.
- Не выбросят, - ласково отвечала Даша.
Папа посмотрел на нее смеющимися глазами:
- Ну, если только поближе к вечеру, - сдавался он. - Часа через три-четыре.
- Папуля, я тебя так люблю!
Бабушка вошла в кухню с последними новостями и, претендуя на общее внимание, заявила:
- В Москве по-прежнему дождь и потоп. Никто и ничто не работает. Кроме президента. Все сидят по домам, как в осаде. Синоптики сообщают, что такое безобразие продлится еще несколько дней.
Бабушка наложила себе горку риса, два куска поджаренной рыбы, присыпала с краю горошком и полила все это майонезом. Взяла два ломтика "бородинского" и удалилась в свою комнату, приказав остальным:
- Когда пойдете наверх, предупредите меня заранее, чтобы я смогла переодеться! Я хочу провести весь вечер на палубе.
- Все таки это хорошо, что она ест отдельно, - вздохнул папа. - Для всех, - они переглянулись с мамой и рассмеялись.
- А что у нас поделывает наш выздоравливающий? - спросил весело папа.
- Поел хорошо, температуры нет! - весело ответила мама.
- Пойду-ка я, проведаю малыша, - поднялся папа.
- Я с тобой! - повисла на нем Даша.
- Нет, Дашулька, - сказала мама. - Давай-ка займись музыкой, а то второй день, как флейту в руки не брала. Иди в нашу с папой комнату, я сейчас к тебе приду, - мама смягчила приговор поцелуем в поникшую щечку.
Первое, что увидел папа, войдя в детскую, было открытое настежь окно. Перегнувшаяся наружу фигурка оставляла в комнате лишь едва прикрытую рубашкой попку и пару ног, стоящих на табуретке. Папа подошел и, тоже высунувшись из окна, посмотрел вниз. Внизу были медузы. Огромные, как цветы: ярчайшие георгины, астры, хризантемы... Шевеля лепестками в прозрачной воде, они слегка кружились, покачивая кисейными шляпками. Интересно, кто ему открыл окно, подумал папа. Вовик смеялся, он был рад и медузам, и папе; вообще все так здорово складывалось в его жизни! Папа взял его на руки и закрыл окно.
- Вовик, - стараясь как можно приветливее, сказал папа. - Тебе нравится у нас? Жить с нами, играть с Дашей?
Вовик быстро кивнул.
- А плыть на корабле, качаться на волнах? Путешествовать? - хитрил папа.
Но Вовик опять кивнул без всяких сомнений.
"И как бы мне его спросить-то", - думал папа. Он заметил, что выражение лица и улыбка Вовика в точности отражали, как в зеркале, его собственные.
- Вовик, скажи, вот мы все плывем, плывем... а вдруг возьмем и перевернемся! Или вдруг раз... и потонем! А?
Вовик внимательно рассматривал его лицо, смотрел, словно жалел его. И молчал.
Да, не получилось. "Не вышел номер", - досадуя на себя, подумал папа. Он посадил его в кроватку, он уже разгибался, чтобы уйти. Но две теплые ручки на мгновение удержали его за шею, и папа услышал торопливый, горячий голосок:
- Наш калабль ничего не боится!
Даша выдувала неизвестные миру ноты. Бабушка плотнее закрывала дверь. Мама закатывала глаза. Папа посмотрел на часы и сказал:
- Я думаю, Вовика можно одеть и пусть ходит, играет с Дашей. А то ему скучно там.
- Хорошо, я подберу ему что-нибудь из ее вещей.
Мама встала и подошла к папе.
- Ты уже уходишь? - сделала она капризные губки.
- Ухожу, роднуль. Пора уж, - он нечаянно привлек ее и поцеловал. Проводив папу, мама, загадочно улыбаясь, вернулась к Даше и пропела:
- Давай еще разо-ок и как сле-едует!