-3-
И пусть он спит и не знает, что Дашина мама опять плачет, потому что на работе никто не снимает трубку, а подруги уже боятся с ней разговаривать, потому что никто не верит, что их дом плывет, рассекая волны, неведомо куда и зачем. Он не знает, что уже проснулась бабушка и обозвала все это бредом, но, в конце концов, остановилась на "безобразии" и, как человек исключительно практичный и деятельный, принялась в свою очередь обзванивать разные конторы, инстанции и департаменты... Но везде отвечали ей одинаково: что идет небывалый дождь, что все службы "парализованы", что "все мы в известном смысле плаваем" и что по причине всего перечисленного, "прийти к вам не смогут", но взяли на заметку, и как только ситуация прояснится...
Сейчас бабушка сидит нахохлившись и смотрит "Санта Барбару" и даже отказалась от кофе. Мама с распухшими от слез глазами принялась за готовку обеда, время от времени всхлипывая и причитая, и старалась не смотреть в окно. Даша, напротив, перебегала от одного окна к другому в состоянии небывалого, необъятного чувства, и эта восторженность, крепко хлопая парусами, вытесняла из ее сердца всякие, змеиного рода, страхи.
Папа все еще не приходил. Но больше всего ей не терпелось поделиться и порадоваться всему этому вместе с Вовиком. Мама два раза заходила к нему, и поэтому Даша знала, что он еще спит, что температура спала, и что надо бы переменить ему белье. И все-таки через полчаса Даша не выдержала. Она приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Вовик стоял, прижавшись к стеклу лицом, а по ту сторону окна, отпечатавши нос, блестела большущая морда дельфина.
- Мама, дельфин! - заорала Даша.
Мама выронила сковородку и вбежала к ним в комнату. Дельфин постоял еще немного на хвосте и плюхнулся вниз, осыпав брызгами окна, и потом снова вынырнул, разрезая сияющим плавником зеленоватую воду.
- Еще один! И вот там тоже! - показывала пальцем Даша.
- Только бы не сойти с ума, - медленно проговорила мама.
Она стояла, ощущая ладонями тепло этих детских головок, и, глядя на их расплющенные носы, впервые за все эти безумные, изматывающие ее душу, часы улыбнулась.
- Господи, что с нами будет?
Час шел за часом, и ничего не менялось, дом как плыл так и плыл себе и тонуть не собирался... а к стабильности, как известно, привыкают быстро и примиряются с самыми невероятными обстоятельствами.
Папа пришел взмокший, пропахший ветром и солнцем и голодный, как "морской волк". За обедом он рассказал все новости. Сначала они вместе с соседом со второго этажа через чердак обошли все подъезды и убедились, что особой помощи никому пока в доме не требуется. Потом они спустились в подвал и убедились, что там тоже все в норме. Потом поднялись на крышу дома, которая с сегодняшнего дня станет гордо именоваться палубой.
- Красота неописуемая! - папа взял хлеб и стал намазывать его маслом.
- Лучше бы ее вовсе не было, этой красоты, - мама подлила ему еще один половник. - Мы уж как-нибудь обошлись бы без нее.
Бабушка вошла со своей тарелкой и по-куриному заглянула в кастрюлю:
- Что у нас сегодня, гороховый суп? А вчерашний остался? Вермишелевый.
- Там, в холодильнике, - отозвалась мама.
- Это просто безобразие, - продолжала бабушка. - Надругательство над народом. Сейчас смотрела новости по первой программе, там говорят, что такого в Москве не было "за все время наблюдения за погодой и даже за всю историю". Этим они пытаются оправдать свою беспомощность!
- А что еще говорят?
- Да ничего. Что они могут еще! - Бабушка зажгла горелку и поставила на нее кастрюлю. - Дума неизвестно где, остальные бубнят про выборы, а президент, как всегда, "работает с бумагами". На "горках" своих. А о нас ни слова!
- У него там в каждой комнате по рулону, вот он и работает, бедняга, с утра до ночи, - пожалел папа.
Мама посмотрела на него с укоризной, но не сдержалась и прыснула от смеха:
- Перестань.
- В общем, в три часа общее собрание на палубе. От каждой квартиры - по представителю. А так, приглашаются все желающие, - подытожил свой рассказ папа.
- А можно я тоже? Пап, ну можно? - Даша обняла папу за шею.
- Ну, если все будет так же спокойно...
- Ура-а!
Вовика давно уже переодели и покормили. Он сидел на кроватке, прислушиваясь к долетавшим до него голосам, но ничего не мог разобрать.
- Вовик! Я в три часа поднимусь на палубу! - влетела к нему Даша.
Вовик был рад не меньше ее. Он тоже подпрыгивал и махал руками, восклицая какими-то непонятными гласными.
- А ну, по местам! - появилась мама. - Больной, вы ведете себя неадекватно.
Больной сложил руки и ухнул в подушки оловянным солдатиком.
"И какой он ненормальный? Обыкновенный ребенок", - подумала она, смеясь.
- Что-то у нас везде духота такая, - притворно поморщился папа. - А ну, откройте-ка окно.
- Только не здесь, - решительно возразила мама. - Лучше у нас в комнате.
Море было спокойно. Море дышало в окна теплыми, разомлевшими от солнца волнами, и ноздри наслаждались их влажными, волнующими душу, запахами. Бабушка с удовольствием подставляла лицо мельчайшим, окропляющим воздух каплям, а ее вздернутый к солнцу нос выражал собой полное примирение с судьбой и миром... К выходу на палубу готовились папа, мама, и Даша. Вовик и бабушка должны были остаться в "каюте". Но в последний момент бабушка убедила всех в том, что Вовик очень даже самостоятельный и вполне оставляемый на какое-то время мальчик, и что ничего страшного не случится...